Сказка Верховный кади Каракош

Однажды верховный кади Каракош бродил, переодевшись, по улицам города. Навстречу ему — человек с ощипанным индюком на подносе. Кади пошел за ним следом.
Принес человек индюка в харчевню, велел повару зажарить птицу и сказал, что вскоре сам зайдет за ней. Повар обещал к назначенному часу приготовить индюка.
Не успел заказчик уйти, как верховный кади обратился к повару с такими словами:
— Я — Каракош, верховный кади, хотел бы съесть этого индюка на обед. Как зажаришь его, принеси во Дворец правосудия.
— Слушаюсь, ваша честь, — отвечал повар. — Но что я скажу законному владельцу, когда он явится за своим блюдом?
— Скажи ему так: только я собрался сунуть индюка в духовку, он расправил крылышки и улетел.
— Слушаю и повинуюсь, ваша честь, — вздохнул повар. — Но такое объяснение не избавит меня от наказания.
— Ничего не бойся, — подбодрил его Каракош. — Я — верховный кади. Меня попросят разобрать твое дело, и я тебя оправдаю.
Повар, уверенный в своей безнаказанности, зажарил индюка и отнес его во Дворец правосудия.
В урочный час заказчик явился за индюком.
— Сожалею, приятель, — развел руками повар. — Только я собрался сунуть индюка в духовку, он расправил крылышки и улетел.
— Расправил крылышки и улетел? Это ощипанный-то индюк с перерезанным горлом? О чем ты лепечешь? Ты что, за дурака меня принимаешь? Вор! Мошенник! — вскипел заказчик и давай пинать и колошматить повара.
Тот защищался как мог. А потом поднял с земли булыжник и запустил им в драчуна. Но заказчик увернулся, булыжник со свистом пролетел мимо, попал в ухо человеку, мирно спавшему на земле напротив харчевни, и убил его наповал.
Брат убитого вскочил как ужаленный и набросился на повара. Тот снова вступил в отчаянную схватку. Он размахнулся, чтобы сразить обидчика ударом в челюсть, и ненароком ударил кулаком в живот беременную женщину, наблюдавшую драку. У женщины случился выкидыш.
Муж женщины бил повара кулаками, пинал, царапал, и бедняга, не в силах больше выносить побои, решил покончить с собой. Он помчался к ближайшей мечети, забрался на минарет и бросился вниз. Но как назло свалился на человека, спокойно шедшего по улице, и сломал ему шею.
В мгновение ока собралась толпа, окружила повара. Брат умершего, размахивая руками, призывал к отмщению.
Повар понял, что попал в ловушку. Голову сверлила одна мысль — бежать. Но куда? Как? Он дико вращал глазами, выискивая в толпе хоть малую лазейку и вдруг увидел осла. О Аллах, ты поистине велик!
Совершив немыслимый прыжок, повар обеими руками вцепился в ослиный хвост. Осел, ошалев от испуга, издал возмущенный вопль и поскакал, раскидывая толпу направо и налево.
— О Аллах, ты поистине велик! — снова молвил повар.
Он мертвой хваткой вцепился в ослиный хвост и с превеликим облегчением наблюдал, как расстояние между ним и толпой все увеличивается.
Вдруг хвост оторвался! Осел, избавившись от тяжкой ноши, встал на месте как вкопанный. Разгоряченная преследованием толпа поравнялась наконец с поваром и принялась молотить, пинать, лупить его почем зря.
Потом толпа поволокла повара в суд, и все они предстали перед верховным кади Каракошем. Тот начал разбирательство с хозяина индюка:
— Почему ты оскорбил действием повара, милейший?
— Ваша честь, я просил его зажарить индюка. Когда я пришел за готовым блюдом, повар нагло заявил, что индюк расправил крылышки и улетел.
— А разве всемогущий Аллах не в силах своей волей оживить мертвого индюка? — с вызовом спросил Каракош.
Потерпевший вмиг лишился языка.
— Но ты, кажется, сомневаешься в способности всемогущего Аллаха воскрешать мертвых, — бесстрастно продолжал Каракош. — За это я приговариваю тебя к сорока ударам розгами и штрафу в шестьдесят динаров.
Следующим истцом выступил человек, чей брат был убит камнем.
— Почему ты оскорбил действием повара? — спросил Каракош.
— Ваша честь, он убил моего брата. Тот мирно спал в холодке напротив харчевни, а повар запустил ему в ухо булыжником.
— Кровь была? — поинтересовался Каракош.
— Нет, ваша честь.
— Ты пульс у брата щупал?
— Нет, ваша честь.
— Так как ты докажешь, что его убил повар, раз крови не было, а пульс ты не проверял? Может, он скончался задолго до того, как в него угодил булыжник? Я признаю тебя виновным в оскорблении действием и приговариваю к шестидесяти ударам розгами и штрафу в шестьдесят динаров.
Теперь настал черед истца, у чьей жены случился выкидыш. Каракош и ему задал тот же вопрос:
— Почему ты оскорбил действием повара?
— Ваша честь, он ударил мою беременную жену кулаком в живот, и она лишилась ребенка.
— В этом случае мой приговор таков. Повар должен забрать твою жену и вернуть ее тебе беременной, ибо он — виновник выкидыша.
— Никогда! — разъярился истец. — Никогда не соглашусь на такое условие.
— Поскольку ты отказываешься от возмещения убытков, признаю тебя виновным в умышленном нанесении побоев повару и приговариваю к шестидесяти ударам розгами и штрафу в шестьдесят динаров.
Под конец верховный кади обратился к брату второго убитого и спросил:
— А ты почему оскорбил действием повара, милейший?
— Ваша честь, он бросился вниз с минарета и, точно удар молнии, поразил моего брата, спокойно проходившего по улице.
— В твоем случае мой приговор таков. Повар пройдет по улице, а ты залезай на минарет и бросайся на него вниз. Убьешь его, как он убил твоего брата.
— Но, ваша честь, вдруг я упаду не на повара, а на землю? И его не убью, а сам расшибусь!
— Испытай свою судьбу, — предложил Каракош. — Но я вижу, ты не стремишься ее испытать, а потому признаю тебя виновным в оскорблении действием и приговариваю тебя к шестидесяти ударам розгами и штрафу в шестьдесят динаров.
Остался лишь один истец — владелец осла. Он привел бедное животное в суд в надежде, что верховный кади Каракош присудит повару возместить убытки за утерю ослом хвоста. Но, услышав приговоры, вынесенные другим истцам, он решил улизнуть из суда. Однако верховный кади приметил его и крикнул:
— Эй ты, вернись! Ты почему оскорбил действием повара?
— Я его не оскорблял ни словом, ни действием, — отвечал тот, послушно возвращаясь.
— Тогда что ты здесь делаешь? — спросил Каракош и, взглянув на бесхвостого осла, добавил: — Каким образом твой осел лишился хвоста?
— О, это пустяк, сущий пустяк, ваша честь. У этого осла никогда не было хвоста. Он так и родился бесхвостым.
Вот и сказке конец, а кто слушал- молодец!